Самоубийство. Я не скажу, чтобы такая мысль часто меня посещала, но, все же, накатывает иногда. Суицид - вещь, совершенно чуждая живым существам, не относящимся к "человеку разумному", потому что любой организм запрограммирован на жизнь, и в нем не заложено кнопки самоуничтожения. И скорпион, жалящий сам себя, и лемминги, толпами ныряющие в ледяную воду – миф, не более того. В природе нет стремления к гибели, скорее, наоборот – к борьбе за существование.
А человек наделен разумом, который ставит его на другую ступень иерархической лестницы – но не выше, а ниже прочих зверей. Животные существуют, не задумываясь; это у них в инстинктах. При этом, извращения, физические и психические, сопутствующие деятельности высокоразвитого мозга, им неведомы. И если я (и кто-нибудь еще) задумывался о том, чтобы покончить с собой, в этом повинны не инстинкты, а логические умозаключения.
читать дальшеНет, в самом деле, в чем заключается смысл человеческой жизни? Подозреваю, что в удовлетворении – каких-то своих чувств, побуждений, устремлений. Все сводится к этому, все больше напоминая мучительную агонию стойкого наркомана, перепробовавшего, кажется, все известные науке яды, и продолжающего так «жить» и далее, до некоторого логического конца. Мне совсем не хочется так думать, но стремление к продолжению своего рода, заложенное природой в животных, у людей трансформировалось во что-то невообразимое. И я, так же, как и остальные, поражен этой болезнью, источником которой становится мозг - не помогающий человеку поступить так, как хочется, а диктующий ему это. Однако, разум может стать и лекарством.
Жизнь бессмысленна. Когда я, находясь в мрачном состоянии духа, перебираю те вещи, что могли бы поднять его, то не нахожу ни одной единственно ценной, ради которой стоило бы жить. Тогда, я составляю список, в конце сводящийся к трем неизменным пунктам, благодаря которым, собственно, и могу писать данный текст, и, вообще, существую.
1) Выбор способа, каким покончить с собой. Как-то мне пришло в голову проверить, много ли отделяет человека от смерти, и я немного полоснул себя ножом по запястью (правда, по внутренней стороне – более чем странно было бы делать это всерьез). Мне не понравилось. Появилась боль – и физическая, и психологическая. Я представил, как, если меня откачают после самоубийства, мне придется пережить и осуждение в глазах общества, и совершить повторный шаг, что будет куда труднее, чем вначале. Да и боли я боюсь – ни вскрытие вен, ни прыжок с крыши дома для меня не подойдут. По-моему, я вот-вот ударюсь в комедию, потому что также боюсь утонуть – и утопление, и повешение (вызывающее, как мне кажется, удушье, сходное с утоплением) мне не по нраву
. Я бы с удовольствием наглотался какой-нибудь химии, чтобы тихо отойти во сне, но тут важно верно рассчитать дозу: как я уже написал, можно выжить (да и остаться калекой к тому же).
2) У всех нас есть, что терять. А, если даже постараться отринуть все в сторону как ненужное (я на самом деле не считаю достойным ничего, чем обладаю или был бы способен обладать), остаются еще люди, которым я не безразличен. Самоубийство было бы по отношению к ним отношением свинским. У всех нас есть родственники, друзья, любящие нас. О себе я знаю точно, что настанет такой момент, когда ничего этого у меня не станет. В таком случае, в списке остается последний, третий, пункт, самый важный и неоспоримый.
3) Я ненавижу жизнь. Ненавижу за то, что она толкает меня на размышления, такие как сейчас, и заставляет сравнивать человека с низшими по дарвиновской логике тварями и простейшими растениями – сравнивать в пользу последних. И я не собираюсь подчиняться такой жизни. Одно дело получить поражение, и совсем другое – признать его. Так вот, я – не признаю. Знаете, как я живу? Я живу назло. В этом есть какое-то мазохистское удовольствие. Оно мне совсем не нравится, но то, что я от него не отказываюсь, а продолжаю испытывать вновь и вновь, по косточкам перемывая тему суицида, наводит на некоторые мысли.
Интересно, что ненависть к жизни толкает на то, чтобы жить. Если бы я не испытывал к существованию ровно никаких эмоций, мне, по большому счету, было бы все равно - дышу я воздухом или землей. И жизнь, и смерть стали бы для меня бессмыслены. Но, в моем случае, ситуация иная. И, как это не прискорбно признавать, достойная цель для существования, отысканная мной сейчас, оказалась не совсем такой, как я ожидал. Надеюсь, что она будет не последней.