У меня есть привычка: когда я никого не жду, то на звонки в дверь не откликаюсь и даже редко беру трубку телефона. Пошла она от матери, которая таким образом, например, отсекает соседей, в очередной раз порезавших друг друга и теперь ждущих, что она вызовет для них «скорую».
Привычка не подходить к двери, в общем, вредная в том плане, что асоциальная. Но в остальном – не было еще случая, чтобы кому-нибудь из моих знакомых она испортила жизнь.
В субботу, однако, очередная серия звонков в дверь (соседи? полиция? коммунальщики?) испортила жизнь мне, точнее, испортила сон, который мне приснился последовавшей ночью. В этом сне я впервые за много лет плакал – и даже тот факт, что когда я проснулся и обнаружил слезы на подушке, также был сном (такая, знаешь, матрешка из видений), нисколько меня не радует.
Я возвращался домой и вдруг увидел с удивлением, что часть окон на моей пятиэтажке отсутствует. Оконные проемы есть, но они зацементированы. Во всю стену идут ряды белых нашлепок. Присматриваюсь: кажется, окна нескольких квартир, в том числе той, где я живу, на месте. Бегу к дому.
По пути я вспоминаю, что в этом месте должны были открыть какое-то учреждение, кажется, больницу. Я захожу в подъезд и убеждаюсь в своей правоте: зеленые больничные коридоры, пациенты, жмущиеся к стенам, и посетители; врачи и медсестры в белых халатах. Поликлиника; в моем доме создали поликлинику. Я перехожу на другой этаж, третий – картина та же. Я в легкой панике – а что же с квартирой, где я живу, что с ней сделали? Сталкиваюсь с женщиной – кажется, кто-то типа местной заведующей, – которая вежливо проясняет мне ситуацию.
Они приходили ко мне на дом, представители поликлиники, но я им не открыл дверь. Даже не подошел к ней. Они хотели предупредить меня о том, что скоро в этот дом въедет больничное учреждение и все будет по-другому.
Но все в порядке, успокаивает меня врач, вы не давали нам согласия на въезд, поэтому с вашей квартирой все в порядке, и вы можете ей пользоваться как обычно.
Я благодарю ее и возобновляю поиски квартиры. И когда я нахожу ее, это и становится для меня подлинным шоком, выбивающим из меня слезы горечи.
Я выглядываю в одно из окошек и там, через еще одно окошко в кабинете, вижу кусочек своей комнаты. В ней ничего нет; вообще ничего. Только грубые потеки замазки на стенах. Врачи еще не въехали, но уже подготовились заблаговременно, избавившись от всех вещей. И эта вот пустота, безжизненность, привнесенная в мою жизнь другими людьми, и вызывают у меня тихий, но безостановочный поток слез...
Гулял сегодня рядом с кладбищем. Деревья уже наполовину потеряли свою листву, отчего между могли протянулся настоящий желтый ковер. Все-таки, очень – лучшее время года, и на кладбище – в особенности.